Русская литература XVII века: Преобразование средневековой жанровой системы и появление новых литературных форм

Описание историко-литературного процесса XVII века

Последнее столетие в развитии древнерусской литературы имеет уникальный характер. Это время перехода от Средневековья к Новому времени, насыщенное противоречиями. Литературные произведения отражают борьбу старых и новых идеалов: от мученических подвигов во имя веры до страстной любви к женщине, во благо которой герои готовы на риск и даже на продажу своей души.

Долгое время кризис средневековой литературы связывали с началом европеизации русской жизни, однако идея культурной изолированности Руси XI–XVI веков утратила свою актуальность. Русская литература Средневековья всегда была частью общего европейского контекста и не стыдилась учиться у более развитых культур, таких как Византия, откуда пришло христианство. Со временем русская ориентация изменилась: внимание переключилось с южнославянских стран (Болгария, Сербия) на западнославянские (Польша, Чехия); культурные основы с греческой традиции начали переориентироваться на латинское наследие. Основные причины изменений в русской литературе XVII века следует искать не только в смене внешних влияний, но и в глубоких внутренних процессах. Поток переводных работ, затопивший Русь, не вытеснил произведения местных авторов, а, наоборот, стал катализатором процесса обновления.

Поиск новых способов развития привел к тому, что литература превратилась в художественный исследовательский центр, в котором гармонично сочетались традиционные и новаторские элементы. Д. С. Лихачев подчеркивал, что русская литература в XVII веке

не была никогда столь разнообразна в жанровом отношении.

Здесь сосуществовали две противостоящие литературные системы: старинная средневековая и новая, формирующаяся в условиях Нового времени. В список чтения людей того времени входили как житийные тексты, так и переводные рыцарские романы, паломнические записки на христианский Восток и светские путешествия по странам Европы, исторические повести и плутовские новеллы. Расширение жанрового ассортимента шло за счет элементов фольклора, переводной литературы и деловой переписки, а также благодаря формированию новых видов художественного творчества, таких как поэзия, драма и сатира.

Преобразование жанровой системы

Обновление литературы осуществлялось через трансформацию традиционных жанров Средневековья. Они обретали новые функции и реализовывали свои внутренние возможности. Жития преобразовывались в бытовые повести, если святой совершал подвиг в мире, или в мемуарные произведения, если их писали как воспоминания об учителе или близком человеке. На основе житийного жанра возникла автобиография, где автор и герой обладают общими чертами.

Испытанные веками жанры в условиях XVII века обретали новую жизнь.

Видения, возникшие из народной легенды в начале XVII века, носили публицистический характер. Их цель заключалась не в прославлении святого или святыни, а в обосновании политических идей с помощью авторитета чудес. Эти произведения предназначались для публичных чтений и требовали создания лирической атмосферы.

Эволюция и социальная интеграция литературы

В XVII веке наблюдается заметный рост книжного производства, что происходит на фоне социального и территориального расширения литературных традиций. На Севере, в Сибири, на Дону и в Поволжье начинают появляться местные литературные школы. Если ранее писательство было, в основном, уделом духовенства, то в переходный период к литературной деятельности подключаются различные слои общества: от царя Федора Алексеевича, создающего силлабические стихи, до казаков, отстаивающих свои земли в Азове. Эта демократизация писательского круга привела к формированию "литературы посада", которая значительно перекликалась с народной культурой смеха. Литературные произведения, порой направленные против церкви и власти, активно развивали жанры сатиры. Объектом пародий становились как традиционные формы светской и богослужебной литературы, так и деловая проза. В результате сатирики переосмысляли устоявшиеся формы и создали новые, тем самым разрушая привычные иерархии древнерусской жанровой системы.

В XVII веке четко проявляются различия между художественной и научной литературой. Ранее такие произведения, как "Шестоднев", "Физиолог" и "Христианская топография", считались частью литературы благодаря своим оценкам мудрости Создателя. Однако теперь наблюдается обмирщение культуры, и знание начинает восприниматься как ценность само по себе. Духовная литература создала основы для теологической науки, открытой для новых переводов священных текстов и богословских дискуссий. Псалтирь и Часослов, использовавшиеся в обучении грамоте, постепенно заменяются на азбуки и буквари, которые начали активно печататься с XVII века. Профессионализация как авторов, так и читателей способствует тому, что произведения, посвященные медицине, военному делу, физике, географии, математике и астрономии, начинают выходить за пределы литературы, ориентированной на познавательное чтение. В русской литературе Нового времени сохраняется неясность между художественной прозой и исторической литературой, что отлично демонстрирует "История государства Российского" Н. М. Карамзина, где на основе архивных данных создаются психологически правдоподобные портреты исторических личностей и беллетризованные нарративы.

Процесс профессионализации писательского труда представляет собой длительное изменение, происходящее в литературе Нового времени. В XVII веке, когда авторитет во многом зависел от образованности и научных знаний, создаются школы при Спасском монастыре и Печатном дворе, а также Славяно-греко-латинская академия, где преподавались как светские, так и духовные науки. Главными центрами книжной культуры становятся Московский печатный двор и Посольский приказ, откуда выходят писатели и переводчики, для которых литературная деятельность становится служебной обязанностью и принимает светский характер.

Светские элементы активно проявляются и в живописи, музыке, архитектуре и прикладном искусстве. Изографы Симон Ушаков и Иосиф Владимиров нарушают традиции древней иконописи, отдавая предпочтение материальной красоте. Например, Иосиф Владимиров, споря с приверженцами архаичного стиля, задавался вопросом:

Где такое указание изобрели, несмысленные любопрители, которые повелевают писать святые лица с одним обликом, смуглыми и темновидными? Ведь весь род человеческий не создан в одном облике!

В архитектуре XVII века, под влиянием деревянного зодчества и народной фантазии, формируется самобытный стиль. Дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском стал восьмым чудом света, поражая необычными резьбовыми узорами и яркими красками. Церкви, возведенные в это время в Москве, Ярославле, Костроме и Ростове, становятся не только местами молитвы, но и храмами красоты. Церковные обряды начинают театрализовываться, и возникает традиция драматических представлений и праздничных шествий. Процесс обмирщения церковного искусства приводит к формированию новой светской культуры.

Изменение отношения писателя к действительности в XVII веке

В XVII веке происходит заметная трансформация восприятия писателя по отношению к действительности, литературному труду и пониманию человеческой природы. На смену религиозно-символическому мировоззрению, в котором все события объяснялись противостоянием сил добра и зла, приходит более прагматичное мышление. Писатели начинают стремиться установить причинно-следственные связи между историческими событиями и человеческим поведением, исключая при этом обращения к "горнему миру" и "Божественному промыслу".

Образ человека теряет прежние черты абстракции; если раньше герой был обозначен в бинарной системе "праведник vs. грешник", то теперь он обретает черты социальной и бытовой конкретики. Человечество начинает восприниматься как сложный и противоречивый феномен. Конфликты литературных персонажей начинают проявляться не только в их противостоянии внешним обстоятельствам, но и в столкновении с самим собой, семьей и обществом. Герои, такие как спившийся монах, голодный крестьянин или бездомный бродяга, углубляют повествование в темы низменного быта и поисков счастья в российских реалиях. При этом авторы выражают искреннее сопереживание "маленькому человеку", вступающему в неравный бой с "горем-злочастием". Писатели стремятся минимизировать дистанцию между читателем и персонажем, вызывая лирическое сопереживание. Эмансипация личности охватывает как героев, желающих оставить родительский дом ради самостоятельной жизни, так и авторов, которые, нарушая жанровые стереотипы, выражают свое видение происходящего.

Эти изменения ярко проявляются в произведениях периода Смуты.

В "Новой повести о преславном Российском царстве", написанной в 1610–1611 гг., когда Москва находилась под польской оккупацией, автор призывает ко всеобщему объединению в борьбе с врагами, восхваляя смолян, мужественно защищавших свой город от "ляхов", и осуждая предательство бояр. Стиль "Новой повести", написанной в форме грамоты-воззвания, отличается патетической возбужденностью и публицистичностью: "Приидите, приидите, православнии! Приидите, приидите, христолюбивии! Мужайтеся, и вооружайтеся!"

"Сказание" Авраамия Палицына, келаря Троице-Сергиева монастыря, рисует полную картину "нестроений" в Русском государстве, включая самозванство, польско-литовскую интервенцию, междоусобицы и голод. Описывая голод и страдания людей, Палицын создает мощный образ происходящего:

Умерших от голода так много, что их тела, словно дрова, везут на телегах.

Он сосредоточен на героической защите Троице-Сергиева монастыря от поляков в 1608–1610 гг. С описанием ратных подвигов и повседневных трудностей, келарь ставит монастырь в центре событий, рассматривая его как защиту Русской земли от врагов.

Совершенно иную перспективу предлагает "Сказание" в том, что автор не ограничивается местными событиями, а затрагивает судьбу всей страны, опьяненной ложными царями. Он включает в произведение грамоту, написанную гетманом Сапегой, и ответы защитников монастыря, которые подчеркивают, что над ними смеется даже "християнское отроча". Здесь созданы искренние портреты современников, полные их оценочных суждений.

"Временник" Ивана Тимофеева также демонстрирует авторский подход к изображаемым событиям. Написанное на основе его наблюдений за захватом Новгорода шведами (1610–1617 гг.), произведение передает глубину впечатлений автора. Переживания о гибели "красоты древнего города" и "разорении" Руси превращают его в своего рода хронику. Тимофеев рассматривает причины Смуты через призму религиозной морали, объясняя её "небесную кару" греховностью народа, однако само понятие греха становится социально-политическим. Народное молчание и непротивление преступной власти описываются как "бессловесное молчание".

Тимофеев создает галерею портретов исторических деятелей, стремясь к объективности в изображении царских пороков и добродетелей.

При этом, автор не скрывает своего личного отношения к историческим персонажам, размышляя о том, как в одном человеке могут сосуществовать ум и жестокость.

И наконец, в "Летописной книге", составленной в 1626 году, авторы отошли от односторонней оценки исторических личностей. В книге, оформленной в духе официальной точки зрения, строгие описания дают психологическую сложность и историческую достоверность, например, описание Ивана Грозного, который представлен как "муж чюднаго разсуждения" и "на убиение дерзостен и неумолим". Лжедмитрий I, напротив, наделяется смекалкой, но лишен "царского достояния".

Стиль автора характеризуется метафоричностью и активным использованием иносказания, включая притчи. Русь, лишившаяся царя, становится вдовой, оставленной лживыми друзьями. Вводя элементы пейзажа, автор создает описания весеннего пробуждения природы, подчеркивая противоположности между природной красотой и "нестроениями" общества, но при этом вселяя надежду на лучшее будущее.

Глубокие перемены в общественном и писательском сознании в период Смуты

В эпоху Смуты наблюдаются значительные преобразования в общественном и писательском сознании. Историографы того времени представляли различные социальные группы, включая монахов, дьяков и князей Рюриковичей. Их уровень образования и литературного мастерства значительно варьировался, но все они отражали общий тренд — новое восприятие истории Руси и государственной власти. Авторитет царя, его действия и личные качества становятся предметом активного обсуждения. Электорат Божьего избранника, "владетеля" русского престола, начинает нести моральную ответственность за судьбы своих подданных и страны, и подлежит как небесному, так и земному суду. Определяется перспектива к разграничению понятий "служба государю" и "служба государству".

Рост авторского самосознания в XVII веке не только отражает индивидуальный взгляд на историю, но и усиливает чувство авторской собственности. Писатели, переводчики и "справщики" начинают осознавать социальную значимость своего труда. Переосмысляется и принцип анонимности творчества. Анонимность сохраняется в беллетристике и сатире, однако зачастую с целью подчеркнуть народность произведений и избежать конфликтов с цензурой. "Баснословные" развлекательные повести, как переводного, так и оригинального происхождения, становятся частью массовой литературы, и их создание и распространение на Руси происходит в неуправляемом режиме.

Переходный период сопровождается ростом профессионализации литературного труда. Вместо древнерусского книжника, хорошо знающего каноны своего дела, появляется писатель – создатель новых литературных форм и традиций. Создаются авторские сборники, архивы и библиотеки. По сохранившимся редакциям произведений можно судить о движении замысла их авторов. Общность идей и подходов к задачам литературы объединяет писателей в кружки и школы, а автор произведения отказывается от средневековой идентичности "худого и многогрешного" человека.

Федор Гозвинский, известный переводчик "Притчей, или Баснословия" Эзопа (1607 г.), завершает один из своих трудов виршами, в которых прославляет себя, что является проявлением растущего авторского самосознания:

В премудростех славимый

И в разуме хвалимый,

Честностию же чести честно почитаемый,

Во своих бо сих делех художно познаваемый,

Понеже трудолюбию подвизаемый

И усердно совершаемый,

Богом же самем наставляемый –

Феодор Касиянов сын Гозвинский,

Греческих слов и польских переводчик.

XVII век вошел в русскую историю как "бунташный". Его начало охарактеризовано кризисом царской власти, начавшимся после смерти Федора Ивановича, последнего правителя из рода Калиты, и сопровождалось самозванством и польско-шведской интервенцией. После Уложения Земского собора 1649 года наблюдается окончательное закрепощение крестьян; население, как отмечалось в одной челобитной, "оскудело и обнищало до конца". После подавления первой крестьянской войны под руководством Ивана Болотникова страну охватывают новые волнения: "чумные", "соляные" и "медные" бунты сменяются казацкими и крестьянскими восстаниями в Поволжье. В 1660–1670-е годы разгорелась вторая крестьянская война под руководством Степана Разина, произошли Соловецкое восстание и стрелецкие бунты.

Вооруженная борьба посадских людей и крестьян против феодалов требовала идеологической поддержки. Официальная церковь, являясь оплотом стабильности, выступала на стороне существующего порядка, проповедуя смирение и покорность, осуждая любые формы сопротивления как светской, так и духовной власти. Однако церковь XVII века была далека от единства. Религиозный раскол 1650-х годов разделил ее на два враждующих лагеря: старообрядцев и никониан. Этот период оказался критическим для церкви, которая оставалась единственным институтом феодального государства, подрывающим принцип централизации власти. Смута продемонстрировала множество недостатков, присущих русской жизни, обнажив внутренние конфликты, предательство национальных интересов и резкое падение нравов. Русская церковь осознала необходимость духовного обновления и укрепления своего морального авторитета, чтобы консолидировать общество и противостоять попыткам "царства" подчинить себе "священство".

Смута, вынудившая монахов брать в руки оружие для защиты городов и монастырей, породила новый тип подвижника в среде русского духовенства — воителя за веру. Эта черта, настойчивость, была присуща как идеологу старообрядчества Аввакуму, так и патриарху Никону. Судьбы и характеры этих двух личностей имели много общего: оба происходили из нижегородских сел, рано начали свою карьеру священнослужителей и принимали участие в движении "ревнителей древнего благочестия", возглавляемом духовником царя Стефаном Вонифатьевым. Из-за конфликта, вытекающего из их религиозно-политических убеждений, оба испытали тяготы опалы и ссылки, а также вошли в русскую литературу как значимые писатели.

Литературное движение старообрядцев в XVII веке

Церковная реформа патриарха Никона была направлена на объединение великорусской церкви с украинской и белорусской, которые стремились к воссоединению. Она черпала вдохновение из идеи "Москва – третий Рим", поскольку именно Русское государство на тот момент обладало суверенитетом в православном мире и могло стать оплотом борьбы с язычеством на севере и востоке, а также с католической экспансией на западе и мусульманским влиянием на юге. Неразрывная связь с братскими славянскими народами подтолкнула к унификации церковной обрядовой системы, что в первую очередь касалось исправления книг и богослужений по греческим образцам, поскольку именно из Византии славяне унаследовали христианство.

Однако раскол в церкви не следует рассматривать лишь как внешний конфликт между старообрядцами и сторонниками обновленной церкви, ведь сам по себе этот конфликт выходил за рамки простых вопросов о том, как креститься, какие поклоны совершать и как правильно писать имя Христа.

Старообрядчество стало выражением протеста против неограниченной власти как светской, так и церковной. Старообрядцы выступали против ориентации русской церкви на западные образцы, защищая веру предков и отстаивая свою национальную самобытность. Подводя черту под социальным протестом через религиозные призмы, они искали идеал в прошлом и осуждали всё новое, предпринимая попытки предотвратить европеизацию русской жизни. Таким образом, явление русского старообрядчества оказалось многослойным и внутренне противоречивым.

Среди старообрядческой среды не бракувалось талантов. Некоторые воспринимали "новшества" Никона как печать Антихриста и предвестие гибели мира, но не все старообрядцы бросались в леса или шли на самосожжение. Многие из них начали активно противостоять растущему злу, обращаясь к писательскому труду. Высоким авторитетом среди старообрядцев пользовался старец Епифаний, о жизни и смерти которого сложились легенды. Согласно одному из преданий, после пустозерской казни в 1682 году его останки не были найдены, а свидетели утверждали, что

из сруба пламенем отца Епифания на воздух вознесена вверх к небеси.

Предпочитая уединение в "пустыне", старец явился в Москву с книгами, осуждающими никониан, и начал читать их вслух на соборной площади, подавая челобитную царю, в которой упрекал Алексея Михайловича:

О царю, веру свою христианскую в России проклятым Никоном потерял сси, а ныне ищсши веры по чужим землям, аки лев рыщеши.

Старообрядцы стремились запечатлеть подвиг новых мучеников за веру, используя традиционные формы житийной литературы, но наполняя их новым смыслом. Под пером "огнепального" Аввакума житие превратилось в автобиографию человека, "жизнь положившего" за идеалы, которые он страстно пропагандировал. Старец Епифаний, духовный наставник Аввакума, создал автобиографический труд, сосредоточенный на внутренней жизни человека и его пути к духовному совершенству. Его житие стало памятником глубокой саморефлексии и близким к народной духовной поэзии. Несмотря на различия в мирах, в которых обитают герои житий Аввакума и Епифания, их объединяет стремление к сакральному. У Аввакума эта связь ярко выражается через множество цитат из Писания, которые стремятся сопоставить его мученическую жизнь с подвигом Христа. Освящение героя у Епифания достигается через активное взаимодействие с высшими силами посредством чудотворных икон и видений Богородицы. Таким образом, старообрядческая литература обладает разнообразием тем и форм. Автобиографизм, сильно выраженный в агиографии, проникает во все произведения старообрядцев, включая богословские трактаты о сущности Троицы и двойственной природе Христа.

В агиографических традициях была создана "Повесть о житии боярыни Морозовой", в которой заметно снижено присутствие религиозной фантастики, а главным чудом становится героизм русской женщины. Федосья Прокопьевна Морозова, духовная дочь Аввакума, принадлежала к знатному роду и имела близкие связи с царским двором. Став вдовой, она унаследовала значительное состояние. Защищая свои религиозные убеждения, она проявляет удивительное мужество, выдерживая арест, пытки, разлуку с любимым сыном и его трагическую преждевременную смерть. В 1675 году она умирает от голода в земляной тюрьме Боровска, пополняя ряды новых российских мучеников за веру.

Среди старообрядцев находились не только поэты, такие как инок Авраамий, но и писатели-путешественники, как Иван Лукьянов, блестящие проповедники, например, Иван Перонов, и публицисты, среди которых выделяется протопоп Аввакум. С целью агитации они активно использовали жанры полемических трактатов и посланий. Для того чтобы привлечь единоверцев и достучаться до сердец простых трудяг, они разработали особый стиль, близкий к народной языковой традиции. Аввакум называл этот стиль "вяканьем", противопоставляя его изящной книжной речи, украшенной "виршами философскими". Он призывал царя Алексея Михайловича говорить на "своем природном языке", подчеркивая важность его сохранения как в церкви, так и в быту, особенно в народных пословицах.

Аввакуму была чужда как греческая, так и латинская традиции в развитии русской культуры. Он отвергал стиль произведений Епифания Славинецкого и Симеона Полоцкого, рассматривая их как "овчеобразных волков" и "злых деятелей".

Высокое самосознание старообрядца, готового бросить вызов официальной идеологии и пожертвовать собой ради единого "аз" в молитве, лучше всего иллюстрируется видением, которое он описал в послании к царю Алексею Михайловичу. После многодневного поста ему привиделось, что Господь вместил в него и небо, и землю, и всю тварь. Человек, выступающий как сосредоточие всего сущего, чьи мысли охватывают весь мир и который свободен в своих чувствах и способах выражения, – вот новый идеал, выстраданный старообрядчеством и ставший частью литературы Нового времени.

Идеологическая борьба XVII века, достигшая своего апогея в литературе периода Смуты и церковного раскола, была окрашена ростом национального самосознания и выбором исторического пути России. Старообрядцы стремились к возрождению "святой Руси", веря в самодостаточность русской культуры. Они воспринимали себя хранителями истинной веры и традиций. В то же время никониане отстаивали концепцию "Москва – третий Рим", мечтая о восстановлении православной общности греко-славянского мира. Однако в этом идеологическом противостоянии не одержали победу ни "русаки", ни "грекофилы", а "латинствующие", которые предлагали России путь сближения с Западом и дальнейшего погружения в европейскую культуру.