Моралите как явление средневековой культуры городской литературы

При изучении культурного контекста разных исторических эпох нередко используется термин "ментальность" или "менталитет", рассматривающий все составляющие, формирующие душевную жизнь общества. Как указывает А. Я. Гуревич, "культура в рамках данного общества в определенный исторический период является неразделимым целым, подобно воздуху, которым дышат все люди, находясь в этой невидимой и всеобъемлющей среде". Очевидно, что художественное творчество активно способствует формированию этой среды, оставаясь при этом под ее воздействием.

Формирование жанра моралите

Индивидуальность средневекового сознания, сформированного в условиях общества и отраженного в культуре той эпохи, определяет особенности литературы. Различные аспекты средневекового менталитета, проявляясь в художественных произведениях, способствовали возникновению литературных жанров и их разновидностей. Это также относится и к жанру моралите, который завершает развитие средневековой драмы и в котором наиболее ярко отражены характерные черты культуры того времени. Исследуем моралите на примере английской версии жанра. Английское моралите предшествовало расцвету ренессансной драмы и сыграло важную роль в подготовке одного из величайших периодов в истории европейского театра.

Моралите, аллегорическая дидактическая драма, зародилась в Англии в конце XIV века, достигла расцвета в XV веке, а затем, изменившись, продолжала существовать вплоть до XVI века и даже раннего XVII столетия. Первое английское моралите "Король Жизнь" (конец XIV века) сохранилось лишь в фрагментах. Неизвестный автор описывает аллегорического Короля Жизни, который, уверенный в своей мощи, вызвает на поединок саму Смерть.

В XV веке появились классические примеры жанра:

• анонимное "Замок Стойкости" (1405–1425 гг.),
• "Человечество" (1465–1470 гг.),
• "Всякий Человек" (1495 гг.).

В них аллегорические персонажи иллюстрируют борьбу между добром и злом в душе, представляющей человеческий род.

Моралите XVI века, такие как:

• "Великолепие" (1515–1518 гг.) Дж. Скелтона,
• "Интерлюдия о природе четырех стихий" (1519 г.) Дж. Растеля,
• "Ум и Наука" (1530–1548 гг.) Дж. Редфорда и
• анонимное "Республика" (1553 г.),

отразили новые гуманистические идеи. Названия этих произведений указывают на актуальные научные и политические темы. Упоминание острых вопросов привело к запрету, установленному королевским указом 1559 года, на пьесы, затрагивающие религиозные или государственные темы. Тем не менее, традиционные моралите продолжали ставиться вплоть до последних лет правления Елизаветы, оказывая влияние на ренессансную английскую драму, в частности, на творчество Шекспира.

Влияние театральных традиций на жанр

Моралите, возникшее позже мистерий и мираклей, унаследовало некоторые их традиции. В качестве предшественника английского моралите часто упоминается миракль о Марии Магдалине, в котором для создания внутреннего конфликта героини используются аллегорические фигуры, составляющие почти треть действующих лиц (16 из 53). Сохранившиеся английские миракли встречаются лишь в трех экземплярах. Это можно объяснить Реформацией, в итоге которой почитание святых стало считаться идолопоклонством, что привело к уничтожению мираклей. У нас также нет примеров другого жанра, который, вероятно, может считаться предшественником моралите — пьес, которые иллюстрировали содержание латинской молитвы "Отче наш" на английском. В них также использовались персонифицированные грехи, что также характерно для моралите.

Существовавшие театральные традиции, безусловно, оказали влияние на формирование моралите. Однако важнее то, что в этих произведениях выразились определенные особенности менталитета, развивавшегося на протяжении многих веков в средневековой культуре. К ним относятся:

• концепции пространства, которые определили сценографию моралите;
• антиномизм мышления, оказавший влияние на персонажей и сюжет;
• символико-аллегорическое восприятие реальности, что определяет аллегорический метод представления действительности в пьесах жанра.

В средние века существовала особая трактовка Вселенной, придающая пространству нравственное значение. Этот смысл сохраняется в средневековом соборе и, в позднесредневековом театре, в сцене, которую можно рассматривать как модель мира. После того как драма вышла из церковной среды, ее постановка происходила на сценах трех типов.

Первый тип – симультанная сцена, была распространена во Франции и Германии. Длинный помост разделялся на своеобразные ложи, каждая из которых указывала на отдельную локацию.

Второй тип, характерный для Англии, это передвижные сцены – педженты, где актеры разыгрывали события, происходящие в разных местах. Педженты перемещались по городу, останавливаясь в определенных точках, чтобы зрители могли постепенно проследить за всей пьесой.

В XIV веке также существовал третий тип сцены – круглая арена.

При постановке мистерий на симультанной сцене один конец, расположенный ниже, символизировал ад, а более высокий — "рай". Это соответствовало средневековым представлениям, согласно которым направление "вверх" вело к небу и ассоциировалось с божественностью и добром, а направление "вниз" – с адом и злом. Это понимание пространства характеризовало устройство сцены и при постановке некоторых моралите, таких как "Всякий Человек". В данной пьесе находилось строение, изображающее "дом спасения" или церковь; над ним располагались Бог и Ангел.

При организации моралите педженты встречались нечасто. В мистериях педжент-ад изображался как замок, данное представление о преисподней восходит к карнавальным шествиям. Но особенно примечательной была организация пространства на круглой сцене. Судя по текстовым примечаниям, на подобной сцене разыгрывали поздний миракль о Марии Магдалине и моралите "Замок Стойкости". В средневековой рукописи последнего содержится подробный план сцены, где в центре находился Замок Стойкости, в котором спасался от Грехов Человеческий род. На востоке, согласно христианской мифологии, находился рай, а на западе — мир, символизировавший мирскую суету. Жилище Дьявола было отмечено на севере, ассоциированном с тьмой и холодом, а подмостки Плоти ориентировались на жаркий юг.

Кроме нравственной трактовки сценического пространства, представленная схема четко показывает антиномистическое мышление, присущее людям того времени, для которых мир представлялся полем противоборства противоположных начал, лишь в единстве создающих целостность. Эта характеристика средневекового менталитета совместно с аллегорическим мышлением формирует в моралите систему персонажей и их развитие. В "Замке Стойкости" Человеческий род поддерживается Добрым и Дурным Ангелами и взаимодействует с такими Грехами, как Алчность, Наслаждение, Глупость, Обжорство, Распутство, Праздность, Гордыня, Гнев и Зависть, противопоставляемыми Добродетелям – Смирению, Терпению, Милосердию, Умеренности, Целомудрию, Трудолюбию и Щедрости, а также Исповеди и Покаянию. В моралите "Человечество" Милосердие активно противостоит Злу.

Структура создания сюжета моралите

Сюжет моралите строится на конфликте антагонистических нравственных сил, происходящем благодаря двойственности человеческой природы.

Борьба за душу человека могла происходить как в жизни ("Замок Стойкости", "Человечество"), так и после смерти ("Всякий Человек"). Торжество доброго начала предопределено тем, что Христос, претерпев мученическую смерть, искупил все грехи человечества.

Таким образом, сюжет моралите демонстрирует его связь с религиозной драмой Средневековья, так как отображает тот же конфликт, который в макрокосме исторического времени изображался в мистериях цикла, ставившегося во время праздника "тела Господня".

Место человека и особенности его сознания

В средневековой интерпретации человек воспринимался не как единственная структура, а как совокупность различных качеств, которые рассматривались по отдельности. В моралите эти качества представлены через аллегорические персонификации. Основой художественного приема аллегории стало символико-аллегорическое мышление, которое было одной из наиболее характерных особенностей средневекового сознания. 

Символическое восприятие, восходящее к платоновской концепции двоемирия, принятой христианством, позволяло интерпретировать каждый объект или явление реального мира как знак более высокой, потусторонней реальности. В то же время такое понимание мировоззрения позволяло представлять идеи и абстрактные понятия в овеществленном виде, чаще всего в форме человеческих фигур. Создаваемые таким образом персонажи были довольно оригинальны. Каждый из них мог служить основой для других персонажей, представляющих отдельные его аспекты и качества. В моралите "Всякий Человек" главный герой сосуществует с Пятью Чувствами, а также с Красотой и Силой. Все они исчезают перед его смертью, оставляя только Добрые Дела, что сопутствуют ему в могилу. Человеческие качества в моралите предстают в безликом, абстрактном виде, что связано с стремлением средневекового мышления к универсализации и обобщению. Тем не менее, аллегорические персонификации также отражают противоположное стремление средневекового разума – жажду конкретизации, требующую реального существования для абстрактных понятий, что приводило к тому, что аллегорические фигуры часто наделялись весьма "материальными" чертами.

В рамках жанра моралите существует множество возможностей для глубокого анализа аллегорических персонажей. Исполняя такие роли, актеры наделяют аллегорические фигуры дополнительными человеческими чертами, что проявляется в их речи, мизансценах и действиях.

К примеру, в моралите "Замок Стойкости" Человеческий Род, следуя совету Доброго Ангела, находит укрытие в замке, защищаемом Добродетелями от атак Грехов, возглавляемых Миром. В ходе сражения Гордость терпит поражение от Смирения, Щедрость одерживает победу над Завистью, а Умеренность побеждает Обжорство, в то время как другие Грехи также спешат покинуть поля сражения. В этот момент на сцене появляется Алчность, наиболее сильный из Грехов. Мир призывает его к действию: 

Эй, Алчность! Вперёд, развивай знамя! Вот новое сражение, полное доблести, ибо с тех пор, как ты был младенцем, Алчность, ты всегда был мне верен.

В "Всяком человеке" мизансцены сопровождаются ремарками, которые превращают абстракции в конкретные образы. Главный герой сталкивается со Смертью, вызывающей его на Божий суд. Не будучи к этому готовым, Всякий Человек поочередно обращается за помощью к Родству, Дружбе и другим аллегорическим персонажам, которые, к его великому разочарованию, отказывают ему в поддержке. В конечном итоге он направляется к своему Нажитому Добру, которое отвечает ему из угла:

Я лежу здесь по углам, связанный и сложенный в высокие кучи. Я заперт в сундуках и засыпан в сумы. Ты можешь видеть собственными глазами, я не могу пошевелиться; я лежу глубоко в мешках. Чего ты хочешь? Говори мне быстро.

Позже, когда Всякий Человек снова ищет совета у своих Добрых Дел, этот персонаж сообщает ему из-под сцены:

Я лежу здесь, в холодной земле. Твои грехи так крепко связали меня, что я не могу пошевелиться.

Ярко материализованное абстрактное понятие встречается в моралите "Человечество". Это связано с тем, что пьеса наследует традиции народной комической культуры, акцентирующей внимание на материальном аспекте жизни. Здесь Человечество представлено в виде крестьянина, появляющегося с лопатой, который пытается вскопать землю и общается с Милосердием. Его латинизированная речь указывает на то, что он является священником. Позже герой попадает под влияние Ничто, Наших дней и Нового облика — персонажей, действующих как шуты и мошенники, занимающихся воровством и произносящих непристойные шутки. Лишь вмешательство Милосердия, побуждающего Человечество к покаянию, спасает его от нравственной гибели. Таким образом, аллегорический сюжет в "Человечестве" обретает бытовую окраску.

Круг понятий и проблем жанра

• Специфика жанра: антиномизм системы персонажей и пространства;
• Символико-аллегорическое отображение конфликта;
• Стремление к универсализации.

Английское моралите, отражающее ключевые аспекты менталитета своего времени, занимает важное место в позднесредневековой культуре. Его анализ позволяет понять, как культурные категории функционируют как на уровне художественной структуры и образности отдельного произведения, так и в общем контексте жанра.