Гражданское общество и политическая власть

Гражданское общество формирует основные условия и предпосылки для развития демократии. Гражданское общество требует равных прав и обязанностей для каждого из своих членов. Это достигается по средствам кооперации и горизонтальных связей, а не вертикальными властными связями и политическим господством. В рамках гражданского общества происходят следующие процессы:

• общая и политическая социализация;
• накопление опыта самоорганизации граждан;
• планирование и организация коллективных действий;
• формирование традиций разрешения конфликтных ситуаций между корпоративными и общими интересами;
• передача от поколения к поколению традиций, ценностей и норм политической культуры;
• формирование предпосылок гражданской активности;
• образование политических партий.

Указанный социальный капитал, формирующийся внутри гражданского общества, является основой развития и функционирования демократии. В связи с этим политическая социология особое внимание уделяет проблемам гражданского общества.

Степень развития гражданского общества в целом, а также его институтов, традиций и норм в значительной мере определяет формы существования и принципы организации политической власти. Наиболее показательными в этом плане являются исследования, проведенные Р. Патнэмом, направленные на выявление влияния институтов гражданского общества на становление и развитие демократии в Италии.

В рамках исследования, которое базировалось на обширном социологическом материале, Р. Пантэм доказывает, что институты гражданского общества эффективно поддерживают демократию только в случае, если они имеют глубокие исторические корни. Гражданские институты, насаждаемые сверху, не дадут немедленного результата, не зависимо от того, насколько благими намерениями это будет продиктовано. Однако это не означает, что общество, у которого отсутствуют глубокие исторические традиции гражданственности, не сможет стать демократическим. Это значит, что институциональные изменения в таком обществе будут происходить медленно и попытки их ускорить ни чему не приведут, поскольку к укреплению демократии нет иного пути.

Развитие гражданского общества является основой стабильного функционирования для любого демократического режима. Следует также отметить, что функционирование гражданских институтов поддерживали даже некоторые типы авторитарных режимов.

Переход от авторитарного строя к демократии, происходивший в мире во второй половине ХХ века, с одной стороны, доказал, что невозможно выделить какую-либо одну универсальную модель трансформации в демократическое общество, а с другой стороны, подтвердил, что успешный переход к консолидированной демократии невозможен без формирования и развития институтов гражданского общества.

В связи с этим необходимо отметить следующее. Либерализм и демократия – это два ответа на два абсолютно разных государственно-правовых вопроса.

На вопрос о том, кто должен осуществлять политическую власть демократия отвечает, что такая власть осуществляется гражданским обществом. При этом границ политической власти вопрос не касается. Речь идет только о выборе того, кто будет править. Демократия говорит, что все мы властны вмешиваться в общественные дела – иными словами, предлагает править каждому из нас.

Что касается либерализма, то он как раз отвечает на вопрос о границах политической власти, независимо от того, кому она принадлежит. Ответ: «Политическая власть осуществляется или всенародно, или автократически. При этом власть не должна быть неограниченной». Права, которыми наделена личность, предупреждают любое вмешательство государства. Такой подход четко определяет стремление либерализма ограничить вмешательство государства и проясняет разную природу двух рассмотренных ответов. Можно быть истинным демократом, но отнюдь не либералом, и наоборот – либерал далеко не всегда демократ.

Гражданское общество по своей структуре не является универсальным для всех стран мира. Теория и практика его развития выделяют две конкурирующие традиции: социал-демократическую и либерально-демократическую.

Первая традиция встречается в поздних трудах Ф. Энгельса, к примеру: «Происхождение семьи, частной собственности и государства», и находит свое продолжение в трудах А. Грамши. Вторая берет начало в произведениях Дж. Локка, Дж. Ст. Милля, А. де Токвиля. 

В подходе к стратегии развития гражданского общества либерально-демократическая традиция во главу угла ставит свободу, которая определяется либеральными демократами, как высшая социальная ценность. Кроме того, свобода индивида является главной целью гражданского общества и демократии. Она присуща индивиду и в гражданском, и в естественном состоянии. Гражданское общество представляет собой, противостоящую государству, негосударственную общественную реальность. Иными словами, это частная сфера жизни людей и их ассоциаций, отличная от общественной и государственной сфер. 

Гражданское общество призвано обеспечить свободу индивиду путем формирования определенных социальных структур (социальные движения, профессиональные организации, локальные ассоциации и т.д.), располагающихся между государством и индивидом. По мнению либеральных демократов, институты гражданского общества должны обеспечить индивиду требуемую ему свободу действовать, но при этом не ограничивая свободы иных индивидов. В либерально-демократической традиции в качестве высшей ценности свобода имеет два взаимосвязанных аспекта:

• позитивно-либертарный, представляющий собой свободу действовать определенным образом;
• негативно-либертарный, представляющий собой свободу от влияния извне.

Гражданское общество должно гарантировать государству отказ от вмешательства в его деятельность несанкционированного законом, а государство, в свою очередь, обязано выступать гарантом свободы функционирования гражданского общества. Между обществом и государством должны существовать четкие нормативные границы, пересекать которые не имеют права ни политические, ни гражданские институты. В либерально-демократическом варианте, в различные периоды его развития, субъектом и творцом гражданского общества выступает, прежде всего, средняя и крупная буржуазия.

Сначала она достигает в обществе гегемонии, путем борьбы с аристократией и утверждения своих норм и ценностей, определенного образа жизни, а затем укрепляет свое социально-экономическое господство в политике путем завоевания государственной власти и формирования либерально-демократической политической системы. На ранних этапах (XVIII – первая половина XIX в.) становления буржуазного общества и государства либеральная доктрина не исключала определение гражданского общества как сферы частного бизнеса, семейно-родственных и других негосударственных отношений, в своей совокупности формирующих социально-экономическую основу государства. В таком его понимании, гражданское общество приобретало иное значение для большей части граждан, которые не обладали собственностью: они оказывались вытесненными из реальной политической жизни, деполитизировались и превращались в придаток могущественного бюрократического государства, которое было призвано поддерживать стабильность и осуществлять воспроизводство буржуазного господства. Однако в либеральной теории основной трактовкой понятия «гражданское общество» оставалась концепция «рыночной демократии», рассматриваемая как аналог «общества рыночной демократии». Здесь оно представляется как «экономическое общество», где государство ограничено в своих возможностях прямого регулирования экономической жизни и контролируется политическими и общественными движениями и объединениями.

Что касается социал-демократической традиции, то ее формирование происходило гораздо позже, в конце XIX века. Социал-демократия в своей стратегии развития гражданского общества базируется на признании существования фундаментальной связи между гражданским обществом и государством, признает за таким обществом статус политической сердцевины и считает, что демократизация политической жизни основывается на демократизации отношений в гражданском обществе. Для сторонников доктрины «демократического социализма» (Э. Фрэнкиль, В. Брандт и др.) гражданское общество представляет собой совокупность общественно-политических институтов и организаций, которые вместе с демократическим государством формируют основу социальной (политической, экономической и пр.) демократии. Они склонны частично приравнивать политические и экономические структуры гражданского общества. Социал-демократическая традиция, в отличие от либерально-демократической, не отрывает от гражданского общества политику и властные отношения, а, наоборот, утверждает, что современная демократия только тогда может быть эффективной, когда она формируется под влиянием отношений и институтов гражданского общества.

А. Грамши в своем произведении в «Тюремные тетради» писал: «Между экономическим базисом и государством с его законодательством и его принуждением, находится гражданское общество». Но такая «промежуточность» гражданского общества не означает ни нейтральности, ни пассивности. Оно воспринимает и преобразует посылаемые экономикой «сигналы», и делает их внятными для государства, одновременно активно опосредуя устанавливаемые государством «правила игры». При этом гражданское общество, в сравнении с жесткими государственными структурами, выполняет эти функции органичнее и «деликатнее». Кроме того, согласно социал-демократической позиции, в современных условиях концентрации капитала, государство должно служить своеобразным противовесом для мощных транснациональных и национальных корпораций и обеспечивать функционирование институтов гражданского общества для того, чтобы ни один из них не мог превратиться в разрушительную силу и узурпировать информационную или политическую власть в обществе.

Идея промежуточного положения, занимаемого гражданским обществом нашла свое логическое продолжение в современных философско-социологических теориях.

Гражданское общество в рамках указанных теорий рассматривается как общественная или общественно-частная сфера, занимающая место между государством и личностью и выполняющая функцию объединения частных и общественных интересов. Его также можно представить как коммуникативный процесс между государством и гражданином, в современных условиях приобретающий форму «коммуникативной рациональности» (Ю. Хабермас) или «интерсубъективного дискурса» (Э. Гидденс). 

Данную смешанную модель гражданского общества Ю. Хабермас рассматривает, прежде всего, как сферу коммуникации и интеракции свободно самоопределяющихся и автономных индивидов, а также как комплекс внеэкономических (профессиональных, спортивных, культурных, церковно-религиозных и иных) и негосударственных объединений, возникающих стихийно и на добровольной основе. Непосредственно в рамках таких объединений происходит формирование мнений, ценностей, идеалов и ориентиров.

Гражданское общество, по мнению Ю. Хабермаса, включает не только имеющие неофициальный и неформальный характер общественные объединения, но и частную сферу, в которой осуществляется необобществленная деятельность человека по производству и обмену товарами, и куда также входит жизнь отдельно взятой семьи.

Идею Ю. Хабермаса о статусе гражданского общества, как своеобразного посредника и его «промежуточном» состоянии развили Дж. Коэн и Э. Арато. Учены подчеркивали, что в процессе возрождения в социалистических странах гражданского общества, происходит формирование сети объединений и ассоциаций, выступающих посредниками между государством и гражданами, между общественной и частной сферами.

Аналогичной позиции придерживался и А. Гоулднер, который считал, что центральным вопросом социологии общественные структуры гражданского общества, заполняющие промежуток между формальными институтами государства и гражданином. По мнению исследователя, гражданское общество должно служить защитой и опорой для граждан, который противодействует распаду традиционных связей в обществе; это инструмент, позволяющий человеку достичь в повседневной жизни своих целей и не попасть в зависимость от власти государства.

Научный подход к изучению взаимодействия социал-демократической и либерально-демократической стратегиям развития гражданского общества состоит в том, что конкурируя друг с другом обе эти стратегии на сегодняшний день не только представляют максимально убедительные теоретические аргументы, но и реальный примеры функционирования гражданского общества. Борьбе двух стратегий, в поддержку которых выступают авторитетные политические партии, во многом имеет циклический характер: преимущество переходит от одной традиции к другой. Так, в конце 60-х-начале 70-х годов 20 века для периода «нормального» развития произошел беспрецедентно мощный всплеск энергии социального протеста: забастовки, «молодежный бунт», антивоенные движения и образование массовых антикультурных движений.

Именно к началу 1970-х гг. исследователи относят полномасштабное развертывание «социального государства» в большинстве западных стран (за основу берется рост до 60 и более процентов доли социальных затрат в общем объеме государственных расходов).

Однако необходимо отметить, что действие институтов «социального государства» и связанное с этим значительное перераспределение бюджетных средств привели к серьезным негативным последствиям, среди которых следует особо выделить рост дефицита бюджета и «фискальный кризис». Кроме того, значительно уменьшились стимулы к конкурентной борьбе, эффективному напряженному труду, увеличилось количество иждивенцев, стала ухудшаться социодемографическая ситуация. На фоне сложившейся ситуации к концу десятилетия возникло неоконсервативное контрнаступление, базирующееся на идеях либерализма, продвигаемых Ф. Хайек, Р. Нозик, Л. Мизес и др., на практике максимально проявившее себя в правительственной деятельности М. Тэтчер и Р. Рейгана.

К началу XXI в. взаимодействие гражданского общества и государства и приобрело новые аспекты. Со стороны государства произошло объединение и расширение позиций на «автономном пространстве» гражданского общества, сохранив структуры «социального государства», расширив их  возможность контроля над гражданами, например, с целью предотвращения международного и внутреннего терроризма. В противовес, со стороны гражданского общества осуществлялось активное вторжение в границы государства, навязывая ему закрепление абсолютно новых норм и ценностей, например, введение требований кодекса «политкорректности», расширение прав и свобод сексуальных меньшинств, введение ограничений и запретов экологического характера. Количество международных структур гражданского общества за последний век увеличилось более чем в 200 раз.

Большинство из таких организаций уже вовсе не похожи на Давида, который силой пращи духа одерживает победу над авторитарным Голиафом: в распоряжении таких героев гражданского общества как Всемирный фонд защиты дикой природы (World Wildlife Fund) или Гринпис сконцентрирована огромная финансовая мощь, их годовые бюджеты составляют сотни млн. долл., финансовую поддержку им оказывают такие гиганты мирового капитализма, как МВФ, Всемирный банк, Фонд Форда, Агентство США по международному развитию (USAID), Евросоюз и т.д. При этом Евросоюз через различные  «неправительственные организации» распределяет более 2/3 всех средств, получаемых WWF и Гринписом для оказания ими разных видов «помощи».

На первый взгляд может показаться, что таким образом гражданское общество лишь  выполняет свою естественную функцию: выявляет назревшие внутри общества запросы и доводит их – через политические партии – до уровня государственных институтов, тем самым обеспечивая их поддержку первичной общественной мобилизацией. Однако, когда инициативы заведомо миноритарных групп приобретают силу нормы (акты, легитимизирующие некоторые формы девиантного поведения, права сексуальных меньшинств, неоправданные ограничения в быту и т.д.), можно говорить о взаимообусловливании и качественно новом взаимодействии функциональных и структурных характеристик гражданского общества, а также о новом формате его взаимоотношений с государством, плохо сочетающимися с представлениями, сложившимися в обществе ранее и ограничивающихся комплексом каналов коммуникации и социальных акторов, независимых от государства. Сохраняя внутренний рационализм при подходе к отношению между собой понятий «государство-гражданское общество», можно отметить, что их взаимоотношения вышли на принципиально новый уровень - от близкого сосуществования к взаимному переплетению и, в некотором роде, отождествлению, данных понятий.

Показателен следующий факт. В конце 1995 года республиканский сенатор от штата Индианы Дэн Коутс (Dan Coats) выступил с инициативой 19 законопроектов, целью которых является усиление поддержки государством структур гражданского общества (от волонтерских и религиозных организаций до соседских общин и отдельных семей). По мнению сенатора деградация таких структур уже стала для США «культурной болезнью».

Вполне может быть, что предложены во всех отношениях достойные инициативы, однако если рассуждать последовательно, то следует признать, что спасаемое государством гражданское общество, вису утраты им признака независимости от государства, перестает быть гражданским.

Традициям развития гражданского общества более ста лет. Каждой из них свойственны как сильные, так и слабые стороны. Рассмотрим соотношение принципиальных позиций  обеих концепций с современными реалиями и историческими традициями России.

На сегодняшний день большинство российских граждан уверены, что либерально-демократическая концепция существования гражданского общества принципиально не согласуется с национальными, культурно-историческими, и духовными традициями России. На самом деле, государство играло значительную роль в функционировании российского общества в течение всей истории его существования. Причем отношения строились на основе частичного или полного подчинения общества государству, которое было значительно укоренено в обществе и являлось гарантом справедливости и порядка. В сознании наших граждан формировавшиеся на протяжении веков отношения между обществом и государством воспринимаются как традиции. Нормой политических и гражданских отношений также стала патерналистская политика государства по отношению к гражданам. Дезинтеграции общества способствовала существовавшая в начале 90-х быстрая деэтатизация общества, которая стала причиной укрепления преступных структур – социальных групп, которые по своей сути не могут оказывать позитивное влияние на процесс формирования гражданского общества и еще на протяжении длительного времени будут оказывать отрицательное влияние на развитие демократии и функционирование гражданского общества. Однако с другой стороны в мировой истории нет примеров, когда за создание и развитие гражданского общества брали на себя ответственность социал-демократические силы. Реально оценивая ситуацию, сложившуюся на сегодняшний день в России, можно констатировать, что в развитии гражданского общества наиболее способными и заинтересованными группами являются средний и крупный бизнес и, соответственно, их организации и объединения, т.е. либеральные партии и движения. Однако, опираясь на результаты парламентских выборов следует признать, что влияние и авторитет таких партий в обществе не дает им возможности представлять интересы всего общества в целом.

В настоящее время социальное разделение российского общества таково, что другие социальные группы, на которые всегда опирается социал-демократия, в связи со своим экономическим положением еще меньше сознают свои интересы и не могут их представить государству в едином виде. В связи с этим отдаленной перспективой остается социал-демократическая стратегия развития гражданского общества.

В странах Восточной и Центральной Европы реальное политическое воплощение обе традиции получили в развитии социал-демократических и либерально-демократических партий, которые поочередно сменяя друг друга, осуществляют политическое руководство и принимают участие в развитии гражданского общества. На первом этапе лидирующие позиции занимали либеральные партии, которые провели с разной степенью успешности деэтатизацию экономики и общества, создали основы правового государства и рыночной экономики, конституционно закрепили реализованные ими революционные изменения. Социал-демократические партии в этот период реальной политической силой не обладали, но постепенно подстраиваясь под новые условия, со временем смогли предоставить обществу реальную альтернативу. К середине 1990-х гг. они стали реальной политической силой, которая смогла на равных конкурировать с либерально-демократическими партиями и победить парламентских выборах. Социал-демократические партии пришли к власти в Польше в 1993 г., в Венгрии в 1994 г., в Чехии в 1998 г. Проблемы развития и укрепления институтов гражданского общества в программах социал-демократических партий Центральной Европы занимают одну из основных позиций. В течение десятилетия в странах данного региона был сформирован такой социально-политический процесс развития гражданского общества, к которому Западной Европе пришлось идти несколько веков, через войны, классовые битвы и революции. Для России пример стран Восточной и Центральной Европы во многом поучителен, особенно при условии, что в странах демократического транзита в условиях глобализации и увеличения международной коммуникации в чистом виде ни социал-демократическая, ни либерально-демократическая традиции развития гражданского общества не имеют шансов на успех.